Как-то раз захотелось Симбику пойти за грибами, но он вовремя вспомнил, что на дворе весна, и дождаться ближайших сморчков - никакого терпения не хватит. Так что, решил он за грибками на Машине Времени съездить, благо, недалеко - только через лето перескочить.

Но, то ли он не на ту кнопку нажал, то ли самой Машине что-то не понравилось, только асфальт под колёсами вдруг исчез, дорога стала уже, а лес по обочинам - гуще и темнее.

- Смотри, барин, диво какое! - раздался чей-то голос из придорожных зарослей.

Машина Времени, видимо, сообразив, что не стоит попадаться на глаза посторонним, мгновенно исчезла, и когда из-за кустов появился бородатый мужик, ему оставалось только вытаращить глаза, пытаясь разглядеть то, чего нет.

- Какое диво? Мальчонка, как мальчонка… Заблудился, наверное. - Вслед за бородачом на дорогу вышел юноша, одетый в кафтан, аккуратно залатанный во многих местах. В общем, на барина он был совершенно не похож.

- Ничего я не заблудился! - поспешно заявил Симбик. - Я тут грибы собираю. - Он показал пустую корзину, в которую успел превратиться Волшебный Узелок. - А вы кто такие?

- Это барин мой, Дмитрий Александрович Лукин, - сообщил бородач. - А я - крепостной его, Илюшка Байков. Идём пёхом из родной Загудаевки в Санкт-Петербург. Дела у нас там.

- Зачем же пешком? - искренне удивился Симбик.

- А затем пешком, что Дмитрий Александрович хоть и дворянского роду, а капиталу не нажил. Мог он, конечно, меня, холопа своего, продать, а на те деньги ямщика нанять… Но не таков барин мой, не таков…

- Ты что такое говоришь! - возмутился молодой барин. - Даже представить себе не могу, как это - человека продать, тем более, - друга своего единственного! - Он ухватился за ствол небольшого сухого дуба, выворотил его из земли и начал руками ломать на дрова. - Здесь заночуем, а поутру дальше пойдём.

Вскоре на обочине дороги полыхал жаркий костёр, а Илюшка Байков заваривал в медном котелке душицу со зверобоем.

- А что за дела у вас в Петербурге? - поинтересовался Симбик, обращаясь к Дмитрию Александровичу.

- Желаю силу свою богатырскую и смекалку на благо Отечества употребить, - отозвался барин. - Во флот служить пойду.

Симбик вспомнил, как тот голыми руками разломал в щепу дубовый ствол, и подумал, что сила в тех руках - и впрямь необыкновенная. Захотелось ему тут же узнать, что ждёт в будущем этого славного человек, который крепостного своего другом величает.

И мгновения не прошло, как и лес, и дорога, и костёр исчезли, а вместо них возникли корабли, стоящие у причалов, какие-то постройки и люди, множество людей, говорящих на непонятном языке.

- А ну, парнишка, посторонись! - донеслось до него сзади, и Симбик заметил, что стоит прямо у трапа, спущенного с корабля под русским флагом. На берег быстрым шагом сходили матросы, и, казалось, они готовы всё смести на своём пути.

- А вы куда? - спросил Симбик, торопливо уступая дорогу. - А можно мне с вами?

- Ого! Да ты тоже из наших! - удивился один из моряков. - Я-то думал в Англии только англичане встречаются… Не отставай! Сейчас гардемарин флота российского Дмитрий Лукин будет бить четырёх лучших боксёров Ширнесса!

- По очереди?

- Нет, всех сразу! И пусть больше не смеют болтать, будто русские драться не умеют.

Симбик знал, что бокс изобрели англичане, и были времена, когда считалось, что никто во всём мире не сравнится с ними в кулачном бою. Но что-то подсказывало ему, что на сей раз излишняя самоуверенность не пойдёт им на пользу.

Когда он вместе с матросами пробился сквозь толпу зевак на площадь, там, на деревянном помосте, уже вовсю шло побоище. Английские боксёры один за другим валились с ринга на мостовую, но упорно лезли обратно в бой. Слишком уж зазорно было им вчетвером одному русскому проигрывать. Но, в конце концов, последний их них не смог подняться…

И тут, сквозь рёв толпы, которая то ли радовалась, то ли возмущалась, послышался чей-то осторожный шёпот: "Такого не прощают… Плачу шиллинг каждому, кто придёт к докам, чтобы встретить этого наглеца. И чтоб он никогда не вернулся на свой корабль…"

Стало ясно, что русский богатырь в опасности, и наверняка найдётся немало охотников подзаработать…

Симбик хотел сразу перенестись туда, где готовилась засада, но толпа стиснула его так, что он никак не мог дотянуться до Волшебного Узелка. Когда ему удалось вырваться, было уже поздно: из мрачной подворотни на свет одинокого фонаря выбирались ужасного вида головорезы и разбегались в разные стороны, держась за ушибленные места. Те, кто не мог идти, двигались на четвереньках или ползли, боясь оглянуться назад.

"Победа в Ширнессе преумножил почтение к нему всех моряков, а слава о геркулесовой силе гардемарина Лукина дошла она и до царствующих особ. Императрица Мария Федоровна пригласила его с ней отобедать, а за обедом пожелала видеть его силу. Тогда взял он со стола две серебряные тарелки, свернул их очень искусно в дудочку и поднес государыне.

Прошли годы. Дмитрий Александрович стал капитаном и командовал линейным кораблем "Рафаил". Однажды сам император Александр I прибыл в Кронштадт, чтобы проводить флот на войну с Турцией, и заметил, что Дмитрий Александрович что-то очень грустен. На вопрос государя Лукин ответил, что печалится о родине, которую, наверное, уже более не увидит. "Как так?" - удивился Александр, а силач ответил, что чувствует скорую смерть. Государь сказал ему несколько милостивых слов и пожелал иметь от Лукина что-нибудь на память. Достал Лукин из кармана серебряный рубль, слепил из него, как будто из воска, чашечку и подал Александру Благословенному…

Погиб Дмитрий Александрович в схватке с турками возле Афона. Корабль "Рафаил" получил пробоину, турецкие фрегаты продолжали стрелять в упор по его бортам, и тогда Лукин приказал брать их на абордаж. Как только он отдал приказ, вражеское ядро разорвало капитана пополам…"